Бёглер - Страница 57

А ещё мастер-вор почувствовал, как у него до невозможности болят кисти рук: ажурные перчатки превратились в обугленные лохмотья, сквозь которые там и тут проступали волдыри серьёзных ожогов.

– Действительно, – заметив, спохватилась маска, – и впрямь непорядок, с такими руками много не наработаешь. Ну-ка, выпей поминального – хе-хе, сейчас вполне уместного! – эликсира здоровья и долголетия. Не бойся, не отравишься. – Барт, шипя сквозь зубы от боли, взял с подноса тёмную бутыль, откупорил её, налил в бокал до краёв тяжёлую коричневую жидкость, понюхал её с сомнением. Пахло славно, чем-то весенним, цветочным; не долго думая, мастер-вор осушил бокал до дна. Собрался было налить ещё, но Леонардо сказал строго:

– Больше не пей. Эликсир в больших дозах смертельно опасен! А мне надо чтобы ты закончил дело и вернулся в корчму… Ну как, начало действовать? – Барт посмотрел на руки: волдыри исчезли, будто их никогда и не было. – Отлично, – одобрил увиденное колдун, – теперь можно идти за жезлом. Кстати, эликсир лечит не только ожоги, но и многое другое; в общем, полностью восстанавливает нормальную работу организма… ээ… живого организма, мёртвых он не поднимает, – уточнил Леонардо. – Правда, не сразу, но часа через три-четыре ты будешь весьма удивлён результатами.

– И лицо? – с надеждой спросил Барт, направляясь к одной из лестниц, ведущих на второй этаж.

– Лицо? В каком смысле?.. А-а, ты о себе, – понял колдун. – Разумеется, и оно тоже… Давай, поторапливайся, – приказал он. – До рассвета осталось совсем мало времени!

– А причём здесь рассвет? – поинтересовался мастер-вор, торопливо поднимаясь по мраморным ступенькам. – Ожидается приезд очередных претендентов на жезл всевластия?

– Нет, – с усмешкой в голосе ответил Леонардо, – к сожалению. Просто замок развалится с первыми лучами солнца – я же убил всех, кто поддерживал его своей магией… Здесь, вор, практически всё создано с помощью волшебства. С рассветом чары рассеются и то, что было заколдовано, вернётся в своё первоначальное, домагическое состояние. Не хочешь же ты оказаться под рушащимся потолком или под камнепадом бывших стен? – Барт промолчал. Впрочем, вопрос не требовал ответа.

На втором этаже, точно так же как и на первом, хватало и гобеленов, и многочисленных картин: развешенные между дверями комнат, они создавали странное впечатление – будто бы оказался мастер-вор не в колдовском логове, а на самом настоящем вернисаже. Были тут и батальные сцены, и лирические пейзажи, и натюрморты, и портреты: кого именно запечатлели на тех портретах, Барт понятия не имел. А колдун не считал нужным вдаваться в пояснения.

Возле одного из таких междудверных проёмов с картинами Барт вдруг и остановился, уставился на вывешенные там полотна. Пара пейзажей – утро в лесу, белый единорог посреди зелёной поляны; бушующее море с одиноким корабликом, – и натюрморт. На полотне был изображён обитый чёрным бархатом ларец с открытой крышкой: в отдельном углублении, на том же чёрном бархате лежал жезл, более похожий на короткую бандитскую дубинку, нежели на волшебный артефакт; рядом, в соседнем углублении, находилась записная книжка в кожаном переплёте. Судя по свежести и яркости красок, картину написали сравнительно недавно – лет пять тому назад, не более.

– Чего стоим, чего смотрим? – брюзгливо спросил Леонардо. – Гранд-колдун любил на досуге побаловаться живописью… терпеть не могу подобное творчество.

– Изучаю, как выглядит то, что мне надо найти, – коротко ответил Барт, отвернулся от картин и направился дальше по балкону.

– Нам сюда, – поспешно сказал колдун возле одной из дверей; Барт нажал позолоченную ручку и осторожно, опасаясь каких-либо чародейных подвохов, вошёл в кабинет покойного гранд-колдуна.

Кабинет не отличался роскошью: книжные полки вдоль стен, окно, рабочий стол с привычным многосвечным подсвечником, диванчик поодаль от стола – нехитрая обстановка учёного книгочея и научного затворника. Справа от входа поблескивал зеркальными дверцами высокий шкаф, для книг явно не предназначенный: в подобных шкафах, как правило, знатные люди держат или хорошую выпивку, или нечто, для чужих глаз недозволительное. Скажем, новомодные рукописные журналы с рисунками фривольного содержания. Или нижнее бельё. Или…

Мастер-вор открыл дверцы шкафа.

Как ранее предупреждал Леонардо, ларец находился на второй сверху полке, прочие же были заполнены древними свитками: взяв тяжёлый сундучок за золотую ручку-кольцо, Барт поставил его на стол, открыл золотые же замочки-защёлки, поднял крышку. Внутри ларца всё соответствовало виденному им на картине – жезл и книжка находились на своих местах, в специальных углублениях. Как того и хотел заказчик.

– Отлично! – обрадовался колдун. Вспомнив что-то, захихикал неприязненно: – Значит, дядюшка, не возьму я жезл? Мол, гранд-колдун всё предусмотрел, да? Чёрта с два… моя защитная магия ликвидировала ваши ловушки, идиоты! А знаешь, сколько их тут было расставлено? – обратилась маска к Барту. Тот пожал плечами.

– Ровно дюжина! – веселясь, сообщил Леонардо. – Да ты их и не заметил, поди… Всё, уходим. – Барт подхватил ларец и вышел из кабинета.

Возвращаясь к лестнице, Барт вновь остановился возле виденных им картин с единорогом, корабликом и ларцом; поставив сундучок на пол, он принялся снимать картины со стены.

– Зачем тебе это убожество? – высокомерно поинтересовался колдун. – Брось, самодельная мазня и никакой художественной ценности.

– На память, – беря под мышку картины, пояснил мастер-вор. – Кто ещё сможет похвастаться подобными работами, украденными из замка самого гранд-колдуна! – Он взял ларец и едва ли не бегом направился к лестнице – всё же и впрямь надо было поторапливаться.