Бёглер - Страница 30

Где-то "повышенная комфортность" означает надёжно огороженный пляж, куда нет входа прочим отдыхающим; особняк с бассейном при входе, гарантированное трёхразовое питание ресторанного качества и ежевечерние развлекательные шоу. Где-то – всё тот же частный пляж, шведский стол на первом этаже отеля и неограниченное количество горячительных напитков как в баре, так и в холодильнике номера.

А где-то vip-зоной называется пятачок относительно чистого места среди кишмя кишащих отдыхающих, местечко, где можно поставить палатку и где поблизости имеется не слишком загаженный общественный туалет.

Что ж, каков курорт, такова и зона "повышенной комфортности".

Уютный особнячок, конечная цель путешествия безвременно усопшего художника Люстера и его не менее покойного друга Пая, находился как раз в vip-зоне Номольфа. Которая зона удобно располагалась в центре городка и была окружена высокой оградой с чугунными прутьями-копьями, густо увитой плющом, а также имела несколько входов-выходов, охраняемых полицейскими. Судя по толщине и ленивости стражей порядка, служба их была не слишком опасна, а уж тем более не излишне трудна. И, скорей всего, являлась обычной синекурой, куда попадали или по знакомству, или за взятки.

Остановившись возле зелёной будочки с опущенным полосатым шлагбаумом, Харитон и Денис спешились. Бывалый Харитон, нисколько не смущаясь, демонстративно вложил между листками дорожной грамоты и удостоверениями личностей сотенную купюру, отдал документы маявшемуся возле будки уставно-скучному полицейскому. Полицейский, мельком пролистав бумаги, тут же проштемпелевал их резиновой печатью, разрешающей беспрепятственный вход-выход с территории зоны отдыха. С подобревшим лицом страж порядка вернул документы бёглеру, заодно приложив к ним лист-план охраняемой территории, пожелал гостям доброго пути и без задержки поднял шлагбаум. Купюры, как заметил Денис, среди возвращённых бумаг не присутствовало.

– А взятку обязательно было давать? – поинтересовался парень, когда они миновали въезд, идя пешком и давая отдохнуть усталым коням. Тем более что дальнейшей поездки не предвиделось.

– Разумеется, не обязательно, – согласился бёглер, изучая выданный лист-план. – Если хочешь тщательной проверки с обязательной задержкой и нервотрёпкой из-за неверно оформленных документов – а повод придраться к чему-нибудь всегда найдётся – то валяй, экономь. А уж в нашем случае жадничать совсем глупо… Теперь же мы вольные птицы, осталось только найти наше уютно обустроенное гнёздышко… ага, особняк номер семь, хорошая цифра, – заглянув в дорожную грамоту, одобрил Харитон. – Говорят, счастливая. Эге, да здесь, оказывается, ещё и общественная конюшня имеется! Тогда нам туда, – решил бёглер, сверился с планом и уверенно указал на одну из дорожек. – Вначале определим на постой коней, а после отправимся искать наш счастливый дом. Гм, надеюсь, убиенные художник с его дружком не успели туда заселиться в качестве привидений.

Счастливый седьмой дом напарники нашли не сразу. На плане всё было просто и ясно, однако в действительности дорога к особняку оказалась довольно запутанной: дом располагался на отшибе, среди лабиринта кустарников, неподалёку от чугунного ограждения. У Дениса невольно создалось впечатление, что это дальнее строение выбрано его бывшими владельцами далеко не случайно, но почему? Одно дело, если бы здание снимали музыканты с их круглосуточными репетициями на всяческих роялях, трубах и ударных инструментах. Но художник, работник далеко не шумной профессии… Хотя как там говорил господин Люстер: "Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется". Наверное, потому и поселился отшельником. Чтобы не дразнили.

Особняк оказался вовсе не роскошным. И даже не двухэтажным, чего ожидал парень, а обыденно-одноэтажным, но высоким, с засыпанной листьями парадной мраморной лестницей, серьёзной железной дверью и с наглухо закрытыми металлическими ставнями окнами. Внешний вид здания иначе как «облезлым» назвать было нельзя – особняку давно требовался наружный ремонт.

– Странно, – озадаченно пробормотал Харитон, в нерешительности останавливаясь перед ступенями. – Знаешь, Денис, кабы я лично не прочитал в дорожной грамоте о "строении номер семь", то мог бы поклясться что или я чего-то перепутал, или бывшие граждане художники несколько не те, за кого они себя выдавали. Не отдыхающие курортники. – Бёглер достал из кармана пиджака документы и зашуршал бумагами, вычитывая их по новой – на этот раз внимательно, близко поднося к лицу. Сказал через минуту, недоумённо: – Гм. Тут однако хитрое дело получается… Имеется примечание, мелким шрифтом: оказывается, наше здание арендовано неким частным лицом аккурат на пятьдесят лет, тридцать из которых уже миновало. Что же тогда получается – выходит, оно, это таинственное лицо, негласно устроило субаренду? И теперь регулярно сдаёт милый особнячок во временное пользование невесть кому? Ерунда какая-то. Ладно, давай сначала войдём, а там видно будет. – Денис, нащупав в кармане шортов связку ключей с дивным чёрным брелоком, поднялся по ступенькам и, подобрав нужный ключ, открыл бронированную дверь.

Внутренняя часть особняка богатством убранства не поражала.

Небольшой холл с казёнными трубками самосветных ламп на потолке, несколько диванов и кресел вдоль окрашенных в салатный цвет стен, пыльный ковёр с невнятно-замысловатым рисунком на всю свободную часть пола, – вот и вся «роскошная» обстановка. В помещении отчётливо пахло чем-то затхлым, старым, но к этим понятным запахам примешивалось и что-то необычное, похожее то ли на аромат восточных пряностей, то ли на изысканный парфюм.